«По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб». Евангелие от Матфея, 28 гл. 1 ст.
В архивных записях сохранился чертёж Свято-Никольского храма-памятника 1881 года, где виден рисунок мозаичной иконы Жен-Мироносиц на восточной стене. Сохранилась и фотография начала прошлого века, где около Гроба Господня две Марии. Эта уникальная и редкая для России икона была написана эмалью на пластинах из настоящей лавы — застывшая лава издавна находила применение в строительстве и при создании произведений искусства, особенно там, где возникала проблема с защитой росписей от важного климата.
С такой проблемой столкнулся архитектор Алексей Александрович Авдеев (1819–1885 гг.), когда приступил к оформлению интерьера церкви Святителя Николая Чудотворца на Братском кладбище близ Севастополя (1857–1870 гг.), а затем собора св. Владимира в Херсонесе. Прежде чем приступить к выполнению этой задачи, он совершил поездки во Францию и Германию, где познакомился с опытом художников, которые также решали проблему возможности использования росписей в экстерьере, сохранности живописи без утраты выразительных цветосветовых эффектов.
Авдеев выбрал художественное решение с применением плит, выпиленных из лавы и воспроизведению на них картин «огнеплавильными красками». «Огнеплавильные», или точнее глазури и эмалевые краски уже давно использовались керамистами для декора терракотовых, фаянсовых и фарфоровых изделий. Новым было применение в качестве основы — лавовых плит, поскольку они не трескались и хорошо выдерживали многократный обжиг, что было необходимо при нанесении красок различного цвета и создания сложного колорита. Еще одним плюсом данной техники было то, что лавовые плиты не коробились при сушке и обжиге; но, пожалуй, самое главное — такая живопись позволяла использовать плоскости большого размера, создавая полноценные монументальные панно.
Икона Жен-Мироносиц, написанная на лаве, располагалась на внешней восточной стороне пирамидального храма там, где внутри находится алтарная ниша. Один из путешественников, посетив храм, когда еще он не был вполне закончен, так описал своё впечатление, которое сохранили для нас «Таврические епархиальные ведомости»:
«На восточномъ фронтонѣ, какъ бы съ цѣлію ослабить скорбныя впечатлѣнія, снова является вѣсть воскресенія: на срединѣ алтарнаго мѣста изображены св. мироносицы, пришедшія ко гробу Спасителя. Вглядитесь: ясный разсвѣтъ, нѣжно-синее небо, бѣлѣющая скала и темное ущелье опустѣвшаго гроба. Св. жены остановились въ смущеніи; блѣдныя лица ихъ полны тоски, глаза — слезъ. Одна изъ нихъ, старѣйшая, въ тяжкомъ недоумѣніи; правая рука ея недовѣрчиво протянулась ко гробу; она съ трудомъ стоитъ на ногахъ; другая, юная, идеально-кроткая, нѣжно поддерживаетъ ее и съ мольбою смотритъ на ангела, сидящаго на камнѣ. Сіяющій вѣстникъ, дышущій вѣрой очевидца, словно говоритъ имъ: „Онъ воскресъ, Его нѣтъ здѣсь“, и указываетъ на пустое мѣсто во гробѣ: „Вотъ мѣсто, гдѣ Онъ былъ положенъ“. Святыя жены, однако полны тревожнаго колебанія; имъ трудно убѣдиться въ дѣйствительности чудеснаго событія. Но минута живой вѣры — не далека… Прекрасное изображеніе это доставлено сюда изъ Парижа; оно написано на лавѣ французскимъ художникомъ Жоливе, съ картины профессора нашей академіи Неффа. Такъ какъ картинѣ суждено подвергаться вліянію стихій, поэтому она и написана на лавѣ: живопись на лавѣ не боится ни солнца, ни дождя, ни огня».
Утраченная в годы Великой Отечественной войны написанная на лаве икона «Жены Мироносицы» была воссоздана по рисунку художника Геннадия Яковлевича Брусенцова только в 1996 году. Мозаичное панно установили на прежнем месте 10 апреля — на восточном фасаде храма.
Стоит отметить, что в Архиве г. Севастополя сохранились три разных эскиза художника, включая изначальную замысел иконы, но в итоге для панно им была выбрана новая композиция — уже с тремя Женами-Мироносицами.
День наступил, зажглась денница,
Лик мёртвой степи заалел;
Заснул шакал, проснулась птица…
Пришли взглянуть — гроб опустел!..
И мироносицы бежали
Поведать чудо из чудес:
Что нет Его, чтобы искали!
Сказал: «Воскресну!» — и воскрес!
Бегут… молчат… признать не смеют,
Что смерти нет, что будет час —
Их гробы тоже опустеют,
Пожаром неба осветясь!
Константин Случевский