Проповедь митрополита Симферопольского и Крымского Тихона в день памяти святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, Чудотворца в соборе святого Иоанна Предтечи, в приделе святителя Николая города Керчи, 19 декабря 2025 года.
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.
В мире, полном страданий и суеты есть древнее и, казалось бы, весьма мудрое учение, которое предлагается христианину как путь жизни. Это принцип культивирования в нас блаженной безмятежности, мудрой отрешённости от того, что тебя напрямую не касается. Эта философия жизни сохраняет спокойствие сердца, крепкое здоровье, умиротворённость в любых ситуациях, даже когда вокруг тебя бушует море событий и человеческих страданий. Нам предлагается, вместо того чтобы тратить силы на бессмысленную борьбу с ветряными мельницами судьбы, учиться отпускать то, что, очевидно, мы не можем изменить. Это приносит нам объективную безопасность и ощущение внутреннего покоя. В то время как другие изматывают себя переживаниями, беспокойными заботами в поисках решений бесконечных несовершенств мира, безмятежный дух сохраняет свои силы.
И вот на фоне этой возвышенной безмятежности, этого мудрого принятия и отстранённости во весь рост перед нами сегодня встаёт образ святителя Николая Чудотворца — человека, для которого многопопечительность была не просто чертой характера, а самой сутью его служения и воплощением Божественной любви. Мы часто говорим: многопопечительность — надо от этого отстраняться! А кому мы молимся? Самому многопопечительному святому. Он находил и находит время для каждого. Он уж точно вне этой блаженной «нирваны» безмятежности, которая сегодня называется порой наукой высокого тонкого искусства пофигизма. «Будьте таковыми — и будете счастливы и здоровы! Не вмешивайтесь в бесконечное количество проблем, когда они не относятся лично к вам. Сосредоточьтесь на собственном покое и беспроблемности», — говорят нам.
Но Святитель Николай учит нас погружаться в мир всем сердцем, врываться в его боль и бремя и преображать его. Он не был отстранённым философом, созерцающим мудрость бытия с безопасного расстояния. Наоборот,
святитель Николай не принимал бедствия как неизбежность. Он принимал бедствие ближнего своего как-то, что необходимо пресечь; то, что противоречит правде Божией и миру Божию. Он не оставался невозмутимым перед лицом горя. Его сердце отзывалось на каждую слезу, на каждую нужду. Он не мог пройти мимо несправедливости, голода или отчаяния, не вмешавшись. Его жизнь была непрерывным взваливанием на себя чужой ноши. Его многопопечительность была и остаётся святой. И когда мы молимся к нему, мы уповаем именно на его многопопечительность; уповаем на то, что у него и для нас найдутся и силы, и возможности, и любовь, и принятие решений, необходимых нам.
Спасение дочерей от позора, предотвращение казни невинных, помощь морякам в бурю, чудесное избавление от голода — всё это требовало не отрешённости, не внутреннего комфорта, к чему сейчас так и норовят нас, православных христиан в том числе, приучить сегодняшние витии и законодатели умов. То, как проживал жизнь святитель Николай, требовало глубокого личного вовлечения в проблемы других. Легко это? Очень тяжело!
Я вспоминаю своего духовника отца Иоанна (Крестьянкина). Я вдруг понял, глядя на него в течение многих лет, какой это страшный труд — взваливать на себя проблемы других людей. И отец Иоанн, и его любимый святой святитель Николай не просто сочувствовали издалека, не разделяя себя и страждущих. Их любовь была деятельной, требовала риска, самоотдачи, и всегда бесстрашного, дерзновенного вмешательства в ход событий, чтобы изменить этот ход событий к лучшему. Казалось бы, как это сделать? Это не твоя компетенция! А сделать это можно только одним — силой Божией, на которую уповали святые и в первую очередь святитель Николай. И мы, обращаясь к нему, тоже уповаем на то, что он предстатель перед Богом и неразрешимое приведёт ко благу.
Святитель Николай был чудны́м человеком. Он не ждал, когда его попросят. Какую болезненную, неверную ситуацию надо исправить — он сам находил способы привести в гармонию и порядок тот или иной нагноившийся элемент этого мира. И часто делал всё тайно, не ожидая благодарности.
Его служение было о том, чтобы не допустить, изменить, исцелить, а не просто признать беды людей как неизбежное существующее положение вещей. Святая многопопечительность святителя Николая — это путь преображения мира, смелого вмешательства в его несовершенство ради торжества любви и справедливости; путь, на котором нет места отстранённости, но есть лишь горящее сердце, готовое принять на себя все тяготы бытия.
Сегодня нам говорят: каждому человеку, чтобы выжить в этом мире, нужна броня — броня от мира, который шумит, требует, ранит. Это кажется мудростью самосохранения. Но святые не шли этим путём. Вспомним того святого, который служил в этом храме, по историческим масштабам, совсем недавно — святитель Лука. Разве он занимался самосохранением? В 1921 году, когда за упоминание о дедушке священнике могли арестовать и, ещё хуже, сослать или заключить в тюрьму, он принимает священнический сан. Это что, самосохранение?! Нет, это другая история, другое чувство.
Нам советуют возвести вокруг себя стены, границы. Это разумная экономика существования, исповедующая свою слабость в этом мире и конечность своих возможностей: береги себя. Уповающий на Бога не уповает на свои мелкие возможности, но уповает на возможности Самого Бога. Так же святитель Лука, уповая на Господа, получил все обетования: участие в трудах его любимой медицины; сыновья и дочь, ставшие детьми врага народа, получили высшее образование и стали врачами. Святитель Лука сегодня такой же неутомимый делатель добра, каким был святитель Николай.
У них что, не было своих дел? Епископских обязанностей? Молитв? Были. Но они не могли пройти мимо, потому что иной источник жизни, чем самосохранение, бил в них ключом. Это был не долг их — это была жажда, о которой говорит Спаситель в Евангелии: блаженны алчущие и жаждущие правды (Мф.5:6), — сделать всё вокруг, даже если это грозит проблемами, трудом, тяжестью, чтобы было как правда Божия.
Здесь не работает арифметика. Это любовь — родник, неиссякаемый источник. Чем больше черпаешь, тем чище и полноводнее он становится. Он действует из избытка, а не от расчёта. Его помощь часто тайна. Он не ждёт благодарности. Ему нужно только одно: чтобы дорога у другого появилась там, где был обрыв.
В этом святость святителя Николая — в священном беспокойстве, ставшем его сердцебиением. Мудрость крепости, которую нам советуют возвести вокруг себя, говорит: спаси себя. Это человеческая правда.
Мудрость святой многопопечительности, как у святителя Николая, святителя Луки, наших старцев, говорит другое: рискни, потеряй себя — и обретёшь. Это Божественная правда. Но такой же святой многопопечитель был Господь наш Иисус Христос. Не больше и не меньше… Он имеет попечение обо всех.
Святые — это просто те, кто заразились от Господа Иисуса Христа этой избыточностью; кто понял, что высшая форма бытия — не накопление, а щедрая трата. Таких поддерживает Сам Господь, потому что и Он был именно таким. В одном изречении, которое не записано в Евангелии, но сохранилось в Предании, говорится: блаженнее давать, нежели принимать (Деян.20:35).
Перед нами выбор не между добром и злом, а между двумя видами жизни. И в том, и в другом случае возможно спасение. Одни строят свою крепость, чтобы быть в безопасности и умереть в тишине своих стен.
А «неразумные» святые чудаки живут безумной для мира сего жизнью, но святой для Бога. Их жизнь кричит нам: настоящая крепость не та, что защищает тебя от мира, а та, что находится в твоём сердце, позволяя ему трудиться, идти на риск и не истощаться.
Чью мудрость мы примем? Мудрость песка, которая бережётся в часах и никуда не источается, или мудрость родника, неиссякаемого источника, что течёт, напояет многих, не думая о запасах.
Хочу пожелать вам помощи Божией и никогда не отчаиваться в уповании на святого многопопечительного Николая Мирликийского, чудотворца, потому что его многопопечительность — это его естественное состояние, его жизнь, в которой и каждый из нас найдёт своё место. Аминь.