В 1875 году в Симферополе в семье мещанина Спиридона Изотова родился сын Тимофей — будущий священномученик. Детство и отрочество прошли тихо и безоблачно. Отец работал садовником, и маленький Тимофей часто бывал у него в саду. По окончании церковноприходской школы Тимофей прислуживал в храме. Красота церковных служб, влияние благодати Божией навсегда запечатлелись в его чистом сердце. Возмужав, Тимофей Спиридонович венчается девице Клавдии Николаевне. В 1909 году его принимают в штат кафедрального Александро-Невского собора псаломщиком. В 1930 году этот храм, гордость и украшение Симферополя, будет взорван.
Строгостью жизни, кротостью нрава Тимофей Спиридонович обратил на себя внимание соборных священников. К тому же он обладал великолепным голосом. С достоинством пронес Тимофей Изотов послушание псаломщика и в 1912 году архиепископом Димитрием (Абашидзе) был рукоположен в сан диакона; прослужил в том же соборе еще четыре года. В 1916 году отец Тимофей был переведен в Ялту диаконом в церковь великомученика Феодора Тирона.
18 декабря 1919 года диакон Тимофей и протоиерей Сергий Щукин отпели близкого друга Анны Ахматовой Николая Владимировича Недоброво, потомственного дворянина, 35 лет, который скончался от туберкулеза легких и был погребен на Аутском кладбище1.
В 1921 году архиепископ священномученик Никодим (Кротков) перевел отца Тимофея в симферопольскую Всехсвятскую кладбищенскую церковь.
В 1922 году смиренный диакон впервые столкнулся с гонителями веры. Изымались церковные ценности, православные священнослужители объявлялись вне закона. Церковной жизнью пытались управлять обновленцы. Пришлось отцу Тимофею со скорбью сердечной встретить и в своем храме комиссию по изъятию церковных ценностей. Послушно, со смирением выполняя благословение правящего архиерея, он представил комиссии все, что от него потребовали.
В 1922 году в Симферополе прошел громкий процесс над крымским духовенством. Был осужден архиепископ Никодим (Кротков) и наиболее видные священники.
Отец Тимофей остался во Всехсвятской церкви и прослужил в ней шесть лет. В 1928 году архиепископ Дионисий (Прозоровский) рукоположил диакона Тимофея в сан иерея и направил в село Новопавловку. Восемь лет отец Тимофей нес это послушание, пока в сентябре 1936 года епископ священномученик Порфирий (Гулевич) не перевел отца Тимофея в Алушту настоятелем в храм Феодора Стратилата. В этом храме отец Тимофей Изотов останется до своего ареста.
Архиепископ Дионисий (Прозоровский)
В предчувствии «светлого будущего» власти с усердием подчищали «родимые пятна капитализма» — закрывали церкви, арестовывали верующих, казнили священство. Православные Алушты, понимая, что времени осталось мало, только на покаяние и молитву, особенно дорожили своим пастырем, видя в нем своего духовного отца и молитвенника. Твердая вера и личное мужество отца Тимофея вселяли надежду, ободряли унывающих.
После церковных служб, как правило, собирались дома у старосты храма Матроны Яковлевны Левут, 70 лет от роду. Она имела большой жизненный и духовный опыт, авторитет ее был настолько высок, что за советом к ней приходили порой издалека. На таких закрытых от посторонних собраниях обсуждали церковную жизнь, читали Священное Писание и святых отцов. Отец Тимофей совершал молебны и панихиды, избегая официальной регистрации, крестил детей. Все были единодушны, понимая, что настало особое время, не похожее ни на что, разве только на первые века христианства.
Председатель церковного совета, глубоко верующий человек из рабочих, Гавриил Алексеевич Пасевич родился в 1874 году в селе Белая Воля Минской губернии. Всю жизнь он провел в тяжелых крестьянских трудах и молитве. Простодушие его было ясным, смиренным, напоенным любовью к Богу и ближнему. Такой духовный настрой сближал его с отцом Тимофеем. Не только на собраниях, где были все свои, он высказывался безбоязненно, не скрывая своих мыслей и чувств. Как-то он неосторожно сказал: «Советская власть довела — жить стало страшно совсем. При царе было не только всего вдоволь, но и был человек свободный, хотел верить в Бога — его было дело. Нам же сейчас надо только больше работать с народом, чтобы люди не забыли церковь и Бога, и если только будем работать не покладая рук, то не страшны нам никакие коммунисты». В свою очередь отец Тимофей, как бы продолжая эту мысль, обратился к Левут: «Ничего, Матрона Яковлевна, скоро этому будет конец, эти антихристы-коммунисты долго царствовать не будут. В Священном Писании сказано, что будет скоро второе пришествие, тогда и этому варварству будет конец». Присутствовавшие согласились с мнением священника. Слишком невероятным представлялось возрождение прежней свободной церковной жизни. Слишком правдоподобно было то, что все, что происходит, может закончиться только судом Божиим.
Как-то раз в первых числах мая 1937 года в квартире Григория Ивановича Полищука собрались православные Алушты. Присутствовали, как и всегда, М. Я. Левут, Г. А. Пасевич и многие другие. Отец Тимофей сказал проповедь, в ней были такие слова: «Вот, братия, с приходом советской власти вера в Бога среди населения с каждым днем все падает. Люди даже забывают Церковь и Бога, власть отделила Церковь от государства и все время преследует духовенство, религия вообще везде и всюду преследуется. Настало самое тяжелое время. Надо смиренно и терпеливо вести религиозную работу среди населения, нам надо сплотиться». И община сплачивалась, единодушно молясь Богу о спасении.
Но в 1938 году страх человеческий возобладал над страхом Божиим в сердцах двух женщин, членов церковной двадцатки — Шакаловой Варвары Лаврентьевны и Ливенцевой Марии Яковлевны. Чтобы сохранить свое сомнительное благополучие, движимые лукавыми помыслами, они, по рекомендации властей, вышли из церковной двадцатки. У алуштинских чиновников появилось юридическое основание для закрытия храма. Ревнуя о доме Божием, отец Тимофей после литургии в праздник Крещения Господня дерзновенно, не боясь вполне вероятных гонений, обратился к смущенным и растерянным прихожанам: «Братия и сестры! Из нашей двадцатки ушли Шакалова и Ливенцева, они хотят подорвать нашу общину, но это им не удастся, я думаю, что верующие прихожане не дадут развалить нашу общину, а в них вселился нечистый дух… Вы, прихожане, не слушайтесь, дьявол делает свое дело. Они будут клеветать на нас, но вы их не слушайте, не смущайтесь. Им не удастся закрыть храм, община существовать будет, надо только в двадцатку взять новых твердых людей».
Матрона Яковлевна была солидарна с настоятелем; еще в сентябре 1937 года, когда впервые стало ясно, что некоторые из двадцатки могут не выдержать давления и уйти по малодушию или другой причине, она говорила прихожанам: «Я сумею привлечь в нашу общину больше людей. Я не остановлюсь ни перед чем, но общину удержать мы сумеем, пусть уходит от нас тот, кто продался дьяволу». Но решение о закрытии храма и аресте священника было уже принято.
8 февраля 1938 года священник Тимофей Изотов, Гавриил Алексеевич Пасевич и Матрона Яковлевна Левут были арестованы, община разогнана, храм закрыт. Дальнейшая судьба М. Я. Левут документально не прослеживается.
На допросах отец Тимофей был тверд и мужественен. Ложные обвинения, воздвигаемые на него следствием, отвергал решительно. Одним из главных пунктов в обвинении было то, что он, Изотов, 12 декабря 1937 года, в день выборов в Верховный Совет СССР, «с целью сорвать это мероприятие с б утра до 12 ночи проводил богослужение в церкви и своими действиями старался отвлечь избирателей и подорвать выборы в Верховный Совет», — так записано в обвинительном заключении.
Гавриилу Пасевичу припомнили и несдержанность языка, и вольность суждений. Неудачно выбрав собеседника, он как-то раз сказал: «Советская власть довела меня до того, что я хожу без штанов и рубашек, жить стало совсем невозможно, разве это власть? Раньше разве так жили люди; я, например, имел все — и свиней, и хлеб, и был одет, а сейчас, куда ни пойди, ничего нет. Когда это уже кончится? Бывало, пойдешь и пасху посвятишь, как и подобает человеку, а сейчас иди и оглядывайся». Теперь ему напомнили неосторожные слова, показав всю его «неправоту» в свете сурового закона.
Следствие продолжалось недолго, всего семь дней. Ливенцева М.Я. и Шакалова В.Л. дали «необходимые показания», и их мнение было воспринято как неоспоримый факт вины подследственных.
Желание сохранить храм и общину, бескомпромиссная твердость на допросах определили судьбу исповедников. Рассмотрев дело, «тройка» НКВД 15 февраля 1938 года пришла к несомненному выводу: настоятель алуштинского храма Тимофей Спиридонович Изотов и председатель церковной двадцатки Гавриил Алексеевич Пасевич достойны смерти, а их имущество — конфискации.
За храм и священника дерзнул заступиться гидрогеолог Иван Мартынович Педдакас. Когда он узнал о том, что закрыли церковь и арестовали отца Тимофея, он не побоялся обратиться за правдой к самому И. В. Сталину.
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
Беру на себя смелость опять обратиться к Вам как нашему дорогому защитнику со следующей просьбой. Недели две тому назад закрыли церковь г. Алушты и арестовали священника и его помощницу; затем на собрании депутатском кто-то предложил передать церковь городу для пользования; я также согласился с этим, так как я молюсь дома. Но узнав потом, что это действуют опять контрреволюционеры, я решил сообщить Вам об этом. Перед тем я спрашивал священника, молится ли он за Вас и Ваших сотрудников? Да, был ответ. Тут что-то неладно. С одной стороны, народ молится за Вас, а с другой стороны, закрывают церковь. Ясно, орудуют те же вредители враги, чтобы возбудить народ против Вас и вообще Советской власти, им не нравится, что мы молимся за Вас. Может, я ошибаюсь; но я чувствую всей душой, что это так. На меня контрреволюционеры произвели уже 3 раза покушение; я опять готов пострадать, лишь бы Вы и Советская власть не пострадали, а всё равно я буду всегда молиться за Вас, чтобы Господь охранял Вас от зла и дал силу и уменье работать за процветание Вами созданного государства и продолжать дело Христа, который трудился и страдал за весь бедный народ.
Любящий Вас гидрогеолог, Педдакас Иван Мартынович».
Разумеется, старания гидрогеолога не достигли цели, так как карательная машина работала быстрее почты.
Совершилось еще одно злодеяние, и крымская земля в который раз за XX столетие обагрилась невинной христианской кровью.
Источник: Н. Доненко. «Ялта — город веселья и смерти: Священномученики Димитрий Киранов и Тимофей Изотов, преподобномученик Антоний (Корж) и другие священнослужители Большой Ялты (1917—1950-е годы)»