Имевший репутацию тишайшего человека, в 1934 году он, оспорив уже принятое властью решение, защитил от закрытия единственный храм Симферополя.
О Дмитрии Спиридонове (1871–1938) — церковном историке и этнографе, говорили, что он не позволял себе ни одного не то что грубого или резкого поступка, но и слова, даже в тех случаях, когда очевидно требовалось прибегнуть к строгому внушению. Память 29 ноября.
Дмитрий Спиридонович Спиридонов. Фото: https://drevo-info.ru/
«Широкая эрудиция и изумительная деликатность»
Дмитрий родился в Евпатории и был из крымских греков. Он всей душой любил свою семью, братьев (младший также стал мучеником), свой родной край. Учился с удовольствием, с легкостью осваивал иностранные языки и удивлял сверстников и преподавателей широтой эрудиции и неизменной ко всем доброжелательностью.
Окончил Таврическую духовную семинарию, а позже духовную академию в Санкт-Петербурге, он поступает в Московский университет вольнослушателем сразу на несколько курсов. О Дмитрии вспоминали: «Димитрий Спиридонович отличался большой религиозностью. Смирение и кротость его рождали ту изумительную, лишенную всякой мнительности деликатность, которой многие удивлялись. Он не позволял себе ни одного не то чтобы грубого или дерзкого поступка, но и слова, даже в тех случаях, когда очевидно требовалось прибегнуть к строгому внушению.
Возвышенное состояние ума, погруженного в предметы богословских наук, молитвенная устраненность от повседневных забот подвигли его продолжить научные занятия в Московском университете вольнослушателем».
На молодого специалиста обратил внимание выдающийся историк, этнограф, археолог и краевед Крыма Арсений Иванович Маркевич, по ходатайству которого Дмитрия взяли в состав членов Таврической ученой архивной комиссии.
1913–1916 годы Дмитрий Спиридонов проводит в Греции, посещает Афон. В Крыму скоро появляются его работы по церковной истории: «Древнехристианские мученики», «Новациан и его раскол», а также переводы церковных текстов с греческого языка на русский, например труды священномученика Климента Римского «О девстве». Публикации Дмитрия Спиридонова не потеряли своей научной ценности и в наши дни. В них прослеживается научная основательность, знание тонкостей изучаемой темы.
У Дмитрия Спиридонова был счастливый брак, но детей у них с женой не было. Были Церковь и наука.
Естественно-исторический музей Таврического губернского земства в Симферополе, фотография начала XX века. Фото: http://simadm.ru/
Ученый под контролем власти
В 1922 году Дмитрий Спиридонов избран товарищем председателя Таврической ученой архивной комиссии, занимая по совместительству должность председателя церковной двадцатки греческого храма пророка Илии, несмотря на враждебное отношение новой власти к религии. Настоятелем этой церкви был родной брат Дмитрия священник Елеазар.
Дмитрий старался держаться вне политики, но советская власть вмешивалась в самые разные стороны жизни общества, все больше контролируя мысли и настроения людей. Верующим, ученым, не поддерживающим идеологию коммунизма, становилось все труднее. Дмитрий попытался переехать в Грецию, но получил официальный отказ советских чиновников.
Тогда он переезжает в Симферополь, где занимает должность преподавателя Таврического университета, по совместительству трудясь в ОХРИС (Крымский областной комитет по делам музеев и охране памятников старины, искусства, природы и народного быта).
Когда советская власть окончательно утвердилась на территории Крыма, Дмитрий Спиридонов выразил протест увольнением с должности преподавателя и продолжил только научные исследования. В 1931 году его назначают на должность заместителя директора музея, в обязанности которого входило руководство всей научной деятельностью Таврического общества истории, археологии и этнографии.
В то время Дмитрий Спиридонов активно переписывался по научным вопросам с учеными других стран: с профессором Берлинского университета Адольфом Гарнаком, с профессором Кембриджского университета Илией Минсом, с профессором из США Александром Васильевым и многими другими.
Все, кто знал Дмитрия Спиридоновича в годы его ученого расцвета, отзывались о нем как о необычайно кротком человеке, обладающем «непрактичным» смирением.
Здание Таврического университета. Фото: imenivernadskogo.tilda.ws
Личные особенности
В личности Дмитрия Спиридоновича чудесным образом сочетались противоречивые на первый взгляд качества: он одновременно был очень мягким и очень решительным. Он обладал даром вести диалог так, что собеседнику становилась очевидна разумность его аргументации.
Помогала ли тут блестящая логика, молитва и положение на волю Божию без стремления победить соперника или искреннее уважение (не просто вежливость) к собеседнику как к равному, пусть и заблуждающемуся человеку? Однако многое удавалось в результате таких переговоров.
Даже когда Спиридонов занимал руководящие должности в музее, он продолжал активно участвовать в церковной жизни. Был членом двадцатки в Свято-Троицком храме Симферополя (именно в этом храме с 1946 по 1961 год была кафедра Крымского епископа, святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Настоятелем храма был старенький и немощный протоиерей Митрофан Василькиоти, который уже и передвигаться мог только с поддержкой помощников. Его главным помощником — лучший друг Дмитрия Спиридоновича еще с семинарии, священник Николай Мезенцев, ставший теперь его духовным наставником.
Защита почти закрытого храма
Дмитрий Спиридонович не раз выручал свой храм от бед. Был случай, когда представители власти решили оставить храм без колоколов. Ученый привлек к защите церкви греческого консула.
В 1934 году Свято-Троицкий храм по бумагам уже был закрыт, как и все остальные храмы Симферополя, но Спиридонов, не побоявшись оспорить уже принятое властью решение, поднял все возможные связи и с помощью влиятельных друзей опять отстоял храм от закрытия.
Следующие четыре года Свято-Троицкая церковь была единственным действующим храмом во всем городе.
Пришел страшный по масштабам гонений 1938 год. Особый сектор Крымского областного комитета ВКП (б) с начала января ужесточил меры по борьбе с религией. В этом же месяце была арестована вся церковная двадцатка Свято-Троицкого храма, в числе которой был Дмитрий Спиридонов. В этом же месяце арестовали около 50 греков в Евпатории из храма Святого пророка Ильи.
Поводом для ареста Спиридонова послужило составленное им обращение греков-прихожан в консульство Греции с просьбой помочь защитить храм от закрытия советской властью. Обращение квалифицировали как «передачу клеветнических сведений о жизни в СССР», а самого Спиридонова и других объявили «контрреволюционной греческо-националистической организацией, существовавшей в городе Евпатории с 1922 года».
Дмитрий Спиридонов, Ксения Ивановна Спиридонова (супруга младшего брата Дмитрия, священника Елеазара) и еще 28 человек были обвинены по ст. 58, п. 6-10-11 УК РСФСР.
Дмитрий Спиридонов не признал себя виновным и не согласился ни с одним пунктом, несмотря на все угрозы и «выдавливание» признаний.
Тройка НКВД приговорила его к высшей мере наказания, и 29 ноября 1938 года в Симферополе он был расстрелян. Ксения Ивановна была отправлена в Белоруссию, где ее расстреляли 20 февраля 1938 года.
Свято-Троицкий храм
«За отсутствием состава преступления»
18 октября 1957 года во время хрущевской оттепели военный трибунал (за подписью заместителя председателя, полковника юстиции В. Кондратьева) реабилитировал Дмитрия Спиридонова посмертно. Дело было прекращено «за отсутствием состава преступления».
Русская Православная Церковь причислила новомученика Дмитрия Спиридонова к лику святых на Архиерейском соборе в августе 2000 года.
Как писались протоколы и выдумывались показания
Некоторые обстоятельства по делу осужденных евпаторийских греков стали выясняться после ВОВ не в последнюю очередь потому, что большинство из них были греческими подданными. В мае 1956 года была проведена проверка архивно-следственных дел, которая только отчасти помогает представить, что происходило в те годы с простыми, ничем не защищенными людьми.
Бывший сотрудник НКВД Скваровский на судебном заседании по делу арестованного и осужденного за «нарушения социалистической законности» Коробейникова показал: «Протоколы я писал от имени обвиняемых в контрреволюционной деятельности <…>. Фиктивных протоколов я составлял много от имени свидетелей, а подписи подделывали сами; производили массовые необоснованные аресты; применяли меры физического воздействия к арестованным <…> и привлекали других работников горотделения НКВД к фальсификации следственных дел».
По вопросу ареста «лиц греческой национальности в Евпатории» бывший оперуполномоченный НКВД Коробейников, оформлявший материалы для ареста по этим делам, 10 апреля 1939 года дал следующие показания: «В середине декабря 1937 года приехал начальник V отдела УГБ НКВД Казаков, который вместе с Сарапуликиным и Супруном составили списки греков <…>, около 36-56 человек, на которых было приказано писать справки на арест. Списки писались как с имевшихся агентурных данных, а также и без компрометирующих материалов. Все справки корректировались Казаковым, Супруном и Сарапуликиным, после чего подписывались мною. Как только были арестованы лица, помню, по фамилии Гипис и Попандопуло, Казаков дал распоряжение поставить на стойку того и другого (заключенному не разрешалось даже присесть). Гипис простоял около 6-7 суток, упал, но показаний никаких не дал».
Далее Коробейников показал, что к арестованным грекам применялись незаконные методы расследования, в результате чего от них получали требуемые показания: «Когда столкнулись с тем, что нет материала, то Сарапуликин заявил, что людей арестованных выпускать нельзя <…>. Вот что заставляло писать фиктивные материалы».
Сарапуликин дал следующие показания: «Супрун давал мне вопросы, и по ним я составлял фиктивные протоколы <…>. Я сидел часами и думал, что мне писать. Показания я выдумывал и записывал в протокол».
Судьба племянниц
Трагично сложилась судьба племянниц Дмитрия Спиридонова Веры и Надежды Спиридоновых. Как гречанки они были депортированы из Крыма в 1944 году. Осталась только Мария Елеазаровна, так как была замужем за русским и жила отдельно. Позже переехала с семьей в Харьков.
Сестры попали в Кемеровскую область (Кузбасс). Имущество — мебель, пианино, ценные вещи — было конфисковано. Выросшие в теплом климате, они оказались в суровом крае лишь с ручной кладью. Первое время жили в картофельной яме, жестоко голодали. Только много месяцев спустя, когда одна из сестер устроилась санитаркой в больницу, они смогли переселиться в барак. Жизнь со временем стала сносной, но выбраться из мест неправедной ссылки они так и не смогли, найдя вечное упокоение вдали от родного края.
Ксения ОРАБЕЙ, редактор Ирина ЛУХМАНОВА
При подготовке статьи были использованы следующие материалы:
- Архив СБУ по Крыму. — Дело № 934 по обвинению Спиридонова Е.С. и др. Л. 16–23, 55, 65, 66. Арх. № 09674. Дело по обвинению Попандопуло К.И. в 2 т.
- ГААРК. — Ф. Р-663, оп. 10, д. № 266, л. 208–211.
- Таврические церковно-общественные ведомости. — 1909. № 24, с. 989–995; № 25, с. 1116–1125; № 26, с. 1282–1290.
- Личный архив М. Е. Спиридоновой-Богдановой.
- Протоиерей Николай Доненко. Наследники царства. Симферополь. Т.1. 2000 г.– 464 с.
- Источник — Милосердие.Ру