Жизнь иерея Александра Ильенкова выглядит совершенно обыкновенной. Молодой человек из священнического рода. Оканчивает Таврическую духовную семинарию. Едет после выпуска к отцу под Бердянск, куда родительская семья переехала из Судака после 1917 года. Знакомится с будущей супругой там же. Женится. Принимает сан. Упорно стоит на решении стать священником, хотя супруга была против — время сложное.
В 1924 году рукоположен в сан священника епископом Сергием (Зверевым) и направлен служить в село Новопавловку Таврической губернии.
Служит красиво и торжественно. Занимается самообразованием. Хорошо знает французский и греческий языки. Вдохновенно проповедует.
С матушкой и детьми
Об уважении и любви со стороны прихожан можно судить по тому факту, что во время раскулачивания, в 1930-е годы, полуголодные крестьяне не оставляют своего батюшку — привозят ему зерно и продукты домой. Тут и первый арест. Батюшку арестовали на неделю за наличие зерна в доме.
После этого детей Ильенковы отправляют в Бердянск. Впрочем, через полгода туда переезжает вся семья — церковь закрыли.
В Бердянске отец Александр служит в Покровской церкви и пытается заработать на жизнь. Работать приходится то грузчиком, то разнорабочим, то сторожем. Иные должности требуют невозможного — отречения от сана.
В 1937 году власти решают закрыть бердянский Покровский храм. Священники сопротивляются и 8 января 1937 года собирают прихожан, чтобы отстоять церковь. Прихожан приходит около четырех тысяч.
Всё бесполезно — храм все равно закрывают, с непокорными священниками начинают расправляться.
В тюрьме, 1937 г.
В конце мая 1937 года отец Александр арестован вместе с другими священниками Покровского храма по групповому делу: «дело протоиерея Виктора Киранова и др., г. Бердянск, 1937–1939 гг.». Обвиняется, как это обычно тогда бывало, в «антисоветской контрреволюционной деятельности и антисоветской и антиколхозной агитации».
Следствие — такое же обыкновенное, как и обвинение. От священника требуют признаний и лже-свидельств, избивают и не дают спать по нескольку дней.
Много позже, его дочь, Зоя Александровна расскажет:
«Во время допросов папу били. Все заключенные находились в тюрьме, а НКВД находилось напротив, через дорогу. Однажды мы, дети арестованных, ждали, когда их будут выводить. Но когда их вывели, мы не обрадовались, а испугались. Все были крайне истощены. Всегда добродушный папа на меня не посмотрел. У него был разбит весь лоб, и он еле передвигал ноги. Как потом узнали, пытки проводили самым изощренным методом, били по лицу, по животу и ниже, избивали до потери сознания».
Приговор — пять лет заключение в лагерь.
Под Соликамском в Усомлаге в марте 1942 года священник умрет.
В ночь его смерти, его дочь, находящаяся в этот момент в другом лагере, нацистском, увидит сон, будто на небе распустился красивый бутон и из него появился лик Спасителя, а рядом был ее коленопреклоненно молящийся отец в голубом облачении с розовыми переливами.
Только через много лет Зоя Александровна узнает о том, в какую же ночь ей этот сон приснился.
Вот… и всё. Вот такая судьба.
Отец Александр, как и два других пострадавших священника Покровского храма, причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
В 2003 году в Бердянске построен храм Новомучеников Бердянских.
Источник — Правмир
ИЗ КНИГИ «НОВОМУЧЕНИКИ БЕРДЯНСКА».
Протоиерей Николай Доненко. Серия «Образы прошлого». Издательский Дом «Коктебель», 2009 год.
Александр Александрович Ильенков родился 9 апреля 1896 года в поселке Судак в семье священника. Окончив Таврическую духовную семинарию, он много занимался самообразованием, хорошо разбирался в медицине, знал французский и греческий языки. Отличался разносторонностью и живым интересом к различным областям знаний. После революции под давлением обстоятельств семья Ильенковых перебралась в село Черниговку Бердянского уезда. На приходе своего отца, протоиерея Александра Иоакимовича, Александр познакомился со своей будущей женой Параскевой Ивановной. Брак оказался счастливым. Родились дети — Зоя, Нил и Всеволод. В семье царили любовь, мир и взаимопонимание. Но когда Александр Ильенков решил принять священный сан, Параскева Ивановна категорически воспротивилась, так как происходящее вокруг убеждало ее, что это обернется неминуемыми бедствиями для их семьи. Однако Александр Александрович был непреклонен к ее мольбам. Соглашаясь с женой в оценке происходящего, он был убежден, что именно сейчас, когда торжествует зло и религия вне закона, он непременно должен стать священником. Его хиротония, которую совершил священномученик епископ Сергий (Зверев), состоялась в 1924 году.
Жизнь, как и предчувствовала Параскева Ивановна, у отца Александра оказалась исключительно трудной и протекала под постоянным давлением властей. Священствовал отец Александр в селе Новопавловке. Его службы в большом и благолепном храме отличались возвышенной красотой и торжественностью. Отец Александр обладал замечательным голосом и благообразной внешностью. Его проповеди, рожденные опытом личных страданий, были духовной радостью для исстрадавшихся крестьян, видевших в церковной службе и словах священника единственный источник утешения. За терпение Господь посылал отцу Александру душевный мир и любовь даже к недоброжелателям.
Как-то в 1930 году пьяные комсомольцы решили устроить погром и, придя к церковному дому, где жил священник, с криками и угрозами, выстрелили в окно. Пуля попала в самовар. Священник Александр Иоакимович коленопреклонно молился; его сын иерей Александр в это время прятал семью. Какая-то женщина начала неистово кричать: «Батюшку убили, ироды!». Комсомольцы испугались и ушли. (Один из них впоследствии пришел на исповедь к отцу Александру и покаялся.)
Протоиерей Александр Иоакимович Ильенков, невзирая на возраст, продолжал священствовать, служил молебны, крестил на дому детей и т. д. После ареста сына его опасались брать на квартиру, и он попеременно ночевал у одиноких старушек, которые уже ничего не боялись. По причине старости (он умер 98 лет от роду в 1948 году) НКВД не обратил на него внимания, и он, оставаясь на свободе, до конца своих дней совершал Таинства.
Во время раскулачивания люди привозили еду и зерно в дом священника: «Ешьте, батюшка, на здоровье». Но вскоре к отцу Александру Ильенкову пришли с обыском и, найдя два мешка зерна, стали забирать, чему он воспротивился, ссылаясь на большую семью. Тогда его стали бить и таскать за бороду. Наконец он не выдержал, бросил мешки на землю. Зерно рассыпалось, и тогда сельская власть обвинила его в том, что «он рассыпал и гноил колхозное добро», и посадила на неделю под арест. Оставаться дальше в Новопавловке было небезопасно. Первой была отправлена в город старшая дочь Зоя. Но уже через полгода была закрыта и разгромлена церковь. И тогда вся семья священника была вынуждена уехать в Бердянск, где ему пришлось работать сторожем, а после — разнорабочим в доме отдыха имени Тельмана для финансовых работников. Нанимался на поденную хозяйственную работу, чистил и брызгал хлором общественные туалеты, был грузчиком в Союзпортторге — одним словом, делал все, чтобы выжила горячо им любимая семья, которую все это время материально поддерживал живший с ними по соседству протоиерей Виктор Киранов. В 1935 году от дизентерии умер сын Всеволод, а воспитанника Владимира (сына умершей подруги Параскевы Ивановны) пришлось отдать в школу ФЗО в город Сталино. Как и другие священники Бердянска, иерей Александр был при Покровском храме до самого ареста.
Когда возникла прямая угроза закрытия последнего храма в городе, священники Виктор Киранов и Михаил Богословский приняли решение делать все возможное, чтобы его сохранить. В течение двух недель они обходили дома верующих людей и готовили их к приходскому собранию, намеченному на второй день Рождества 1937 года. По замыслу священников, это собрание должно было продемонстрировать безбожникам, что церковь еще есть и богослужение посещает слишком много людей, чтобы их игнорировать. Все готовилось тайно, с великой предосторожностью, на квартире у священника Магистриана Верецкого. Вечерами, собравшись, они обговаривали каждый свой шаг и возможные действия безбожников.
Наконец наступил назначенный день — 8 января 1937 года. После Божественной литургии открылось приходское собрание, на котором, по свидетельству очевидцев, оказалось около четырех тысяч человек — неслыханно много для испуганных людей того времени, тем более что население Бердянска не превышало 50 тысяч человек. Председательствовал Ефим Федорович Сычев, член церковной двадцатки. По его предложению деловодом церковного совета был выбран протоиерей Виктор Киранов с тем, чтобы он официально присутствовал на всех собраниях и был в курсе происходящего. Первым выступил Е. Ф. Сычев, потом высказались несколько женщин. Но наиболее ярким и впечатляющим было выступление техника Василия Михайловича Панкратова. Накануне жена и теща всю ночь плакали и упрашивали его не выступать, зная, чем это может закончиться, но он стоял на своем: «Я дал обещание благочинному и отцу Михаилу и не могу и не хочу поступить иначе…». На собрании он сказал: «Советская власть забирает нашу последнюю отраду, нам нужно крепко стоять перед этой властью, и она оставит нам церковь <…>. Если Советской власти надо строить школу, то мы соберем деньги на камень и сдадим». Кстати, предлогом для разрушения храма было официальное постановление построить из ее камня школу.
Все были воодушевлены смелой и эмоциональной речью В. М. Панкратова и единодушно кричали: «Не дадим закрыть церковь!». Видя поддержку, Василий Михайлович продолжал: «Где тот кирпич из уже разрушенных церквей? Почему из него не построена ни одна школа?.. Миряне, наши сердца уже двадцать лет обливаются кровью. Все это время наша община находится в загоне».
Протоиерей Виктор Киранов, протоиерей Михаил Богословский и другие священники в это время находились в алтаре. Видимо, из любопытства пришел и бывший священник Павел Зверев, который стал свидетелем, как после выступления Панкратов зашел в алтарь и отец Виктор крепко пожал ему руку и сердечно поблагодарил за пламенную речь. Все — и священники, и миряне, были в приподнятом настроении. Это была реальная духовная победа — яркая вспышка перед новым наступлением тьмы. Многим тогда казалось, что такое бесстрашное, дерзновенное требование многотысячной толпы должно поколебать решение властей закрыть храм. Присутствовавшие на собрании работники горисполкома были немало удивлены: после стольких лет гонений и тотального подавления вера жива, и люди готовы бороться за свои храмы, рискуя благополучием и свободой.
Священники Виктор Киранов и Михаил Богословский, вдохновители и организаторы собрания, духовно радовались, что любовь к Церкви у их прихожан не разрушена страхом, и они смогли объединить и воодушевить столько людей для богоугодного дела. Но их радость была непродолжительной. Никакие законы, писанные безбожной властью в отношении верующих, уже не исполнялись, и прежняя надежда на справедливость не имела смысла. Вскоре после собрания храм был закрыт, и уже никто не сомневался в неминуемой расправе над священнослужителями.
Порой неотвратимость ареста переживается страшней и болезненней, чем сам арест и его последствия. Крестный путь хранит свои тайны от еще не вступивших на него и раскрывается для переставших надеяться только на свои силы и людскую поддержку немеркнущим светом благодатной помощи.
В начале лета были арестованы протоиерей Виктор Киранов, протоиерей Михаил Богословский, иерей Александр Ильенков. Затем друг за другом забрали других священников, бывших при Покровском храме.
Мирной кончины сподобился иерей Александр Ильенков. Он был направлен в Соликамский Усомлаг, где смиренно, с подлинным христианским мужеством переносил все скорби и лишения. Иерей Александр Ильенков умер 14 марта 1942 года. В это время его дочь была в немецком лагере. Ничего не зная о судьбе отца, она с 13 на 14 марта увидела сон: как будто на небе распускается красивый бутон и из него появляется лик Спасителя, а рядом — ее отец, коленопреклоненно молящийся иерей Александр, с длинными распущенными волосами, в голубом облачении с розово-красным переливом. И только много лет спустя, по возвращении в Россию, она узнала дату смерти отца, совпавшую с лагерным видением. Все прочие священники, арестованные вместе с протоиереем Виктором Кирановым, из лагеря также не вернулись.