Василий Ключевский: «Каждый из нас должен быть хоть немного историком»

Великий русский историк Василий Осипович Ключевский был блистательным лектором. Много лет читал он курс отечественной истории в Московском университете, Духовной академии, на Высших женских курсах, в Училище живописи, ваяния и зодчества. Поклонение и успех сопровождали его всюду. Говорили о его «чудесном русском языке», музыке речи, о том, что он помнит доклады, лекции наизусть и не нуждается в конспектах.

Когда знаменитого историка впервые услышала художница Е. Д. Поленова, она записала в дневнике: «Сейчас возвратилась с лекции Ключевского. Какой талантливый человек! Он читает теперь о древнем Новгороде и прямо производит впечатление, будто это путешественник, который очень недавно побывал в XIII—XIV вв., приехал и под свежим впечатлением рассказывает все, что там делалось у него на глазах…» Шаляпин вспоминал, как он готовил роль Бориса Годунова в опере Мусоргского и консультировался с профессором: «Никогда не забуду я эту сказочную прогулку… Идет рядом со мной старичок, подстриженный в кружало, в очках, за которыми блестят узенькие мудрые глазки, с маленькой седой бородкой, идет и, останавливаясь каждые пять — десять шагов, вкрадчивым голосом с тонкой усмешкой на лице передает мне, точно очевидец событий, диалоги между Шуйским и Годуновым, рассказывает о приставах, как будто был лично знаком с ними».

5 томов курса русской истории составляют изрядную часть сочинений ученого. Среди его работ фундаментальное исследование «Боярская дума Древней Руси», много статей, критические разборы. Несравненный знаток архивов, Василий Осипович изучил более 5 тысяч рукописных житий, летописи, древнерусский эпос. В занятиях историей Ключевский видел свою миссию и предназначение. «Историческое изучение,— писал он в предисловии к опубликованному курсу,— вскрывает неправильности в складе общества, больно и смутно чувствуемые людьми, указывает на ненормальное соотношение каких-либо общественных элементов и его происхождение и дает возможность сообразить средства восстановления нарушенного равновесия».

Разночинец и демократ по вкусам, взглядам, Ключевский утверждал: «Каждый из нас должен быть хоть немного историком, чтобы стать сознательно и добросовестно действующим гражданином».

Долгие годы историк жил на одной из улиц Замоскворечья, у Серпуховских ворот, и там в кабинете, наполненном книгами, где были еще стол, узкий диван, цветы и икона и жарко дышала кафельная печь, создавались его труды, поражающие остротой и проницательностью суждений, афористичностью стиля. Что касается афоризмов, то Василий Осипович был их неподражаемым творцом. Емкие и лаконичные, исторические характеристики Ключевского звучали словно крылатые фразы. О Петре Великом он заметил: «Он строил правомерный порядок на общем бесправии». О Елизавете Петровне сказал: «Елизавета Петровна жила и царствовала в золоченой нищете». О Екатерине II: «Ее самое будут помнить больше, чем ее деяния».

Афоризмы касались не только личностей, но и явлений: «Франция революционная: братство народов без участия монархов. Старая Европа: братство монархов без участия народов», «Римские императоры обезумели от самодержавия; отчего императору Павлу от него не одуреть». Александра I Ключевский назвал «свободомыслящим абсолютистом» и «благожелательным неврастеником». «Легче притворяться великим, чем быть им»,— сказал он о современнике Бонапарта.

Ключевский вместе с Достоевским и Тургеневым выступал в 1880 году в Москве в Благородном собрании по случаю открытия первого памятника Пушкину, его речь звучала и на праздновании в честь столетия со дня рождения великого поэта. Историк — автор блестящей статьи «Предки Онегина». Он проследил реальную генеалогию пушкинского героя, доведя ее до декабристов. «У Пушкина находим довольно связную летопись нашего общества в лицах за 100 лет с лишком»,— отмечал Ключевский. Приведем еще несколько острых высказываний Василия Осиповича: «Власть захваченная всегда имеет характер векселя, по которому ждут уплаты». «Начав борьбу с установившимися порядками, Павел взялся преследовать лица». О смерти Николая I: «Это была одна из тех смертей, которые расширяют простор жизни». Характеризуя рубеж 1850—1860-х годов, ученый заметил: «В воздухе веяло энтузиазмом, который коснулся и правящих высот. Но он добегал до них уже упалыми волнами». «По мере расширения территорий (государства) вместе с ростом внешней силы народа все более стеснялась его внутренняя свобода». «Христы редко являются,— однажды скептически бросил Ключевский,— как кометы, но Иуды не переводятся — как комары».

Его язвительная ирония касалась сферы наук, быта, человеческих отношений. Диссертация, говорил Василий Осипович, «это труд, имеющий двух оппонентов и ни одного читателя». «Есть люди, которые умеют говорить и не умеют ничего сказать». «Мудрено пишут только о том, чего не понимают».

Учитель выдающихся историков В. И. Семевского, М. Н. Покровского, С. В. Бахрушина, Н. М. Дружинина сказал о себе: «Я так и умру, как моллюск, приросший к кафедре». Близкие к Ключевскому люди уверяли, что в день смерти ученый работал.

Сергей Корнеенко

По материалам: http://comstol.info/2013/01/obshhestvo/5726